When I grow up I want to be a forester
Семь лет назад, тоже в апреле, я первый раз поехала в Париж. Там было солнечно, холодно и сказочно.
Мы пошли искать Сакре-Кер, но было воскресенье и по дороге был блошиный рынок.
Конечно, ни в какой Сакре-Кер мы не попали в тот день.
Продавали все подряд, как обычно и бывает на блошином рынке: шарфы, кошельки, гитару без струн, полную корзину старых сломанных пуговиц.
Бородатый дядька в тельняшке и с папиросой в углу рта продавал браслеты. У него в руках была кружка из которой он что-то пил.
Дядька был поляк и он на чистом русском огорченно сказал нам: "я совсем не понимаю по-русски".
А еще там продавали сережки. Они стоили два евро и я их купила.
Старые деревянные сережки со стершейся или выцветшей краской. Они когда-то были сине-зеленые, наверное, яркие.
Это было семь лет назад.

И только вчера, сидя в кафе с этими самыми сережками в ушах, я внезапно подумала, что ведь их носила какая-то французская женщина.
Много лет какая-то французская женщина носила эти сережки.
Странно, что мне это никогда раньше не приходило в голову.



А гитару без струн какой-то длинноволосый парень купил, я встретила ее с ним, когда уже шла в отель.